Так вот теперь сиди и слушай:

Он не желал ей зла,

Он не хотел запасть ей в душу

И тем лишить ее сна.

Он приносил по выходным ей сладости,

Читал в ее ладонях линии.

И он не знал на свете большей радости,

Чем называть ее по имени.



Ей было где-то тридцать шесть,

Когда он очень тихо помер.

Ей даже не пришлось успеть

в последний раз

Набрать его несложный номер.

Но в первый раз несла она ему цветы —

Две ярко-белых лилии.

В знак, что более никто, кроме него,

так не называл ее по имени.



И было ей семьдесят шесть,

Когда ее самой не стало.

Нет, не страшила ее смерть —

Скорей она о ней мечтала.

Бывало, знаете ли, сядет у окна.

И смотрит-смотрит-смотрит-смотрит в небо синее.

Дескать, когда умру, я встречу его там,

И вновь тогда он назовет меня по имени.



Какая в сущности смешная вышла жизнь.

Хотя, что может быть красивее,

Чем сидеть на облаке и, свесив ножки вниз,

Друг друга называть по имени.